Возвращаюсь, пытаюсь

Стоило уехать на две недели с айпэдом, на котором написать одно предложение длится по ощущению около получаса (и чувствуешь себя дебилом при этом), и все, ушла привычка nulla dies sine linea.


Как научил нас эпизод "Мэд Мэн," даже от самых гениальных мыслей и острых впечатлений не остается и следа, если их вовремя не записывать. Да у меня их и не было - я только гуляла и ела, и глазела по сторонам, а с прошлой пятницы несколько маниакально еще и интересовалась у Хааретц, не пойман ли тель-авивский стрелок, потому что стрелял он буквально за углом от того места, где мы снимали квартиру. В ресторанах неохотно садилась у окна, но все столики в глубине были почему-то всегда зарезервированы (имхо, врали - людей сажают у близко к входу, чтоб создать видимость высокой посещаемости). Но голод не тетка, как известно, поэтому я все-таки садилась у окна, в надежде, что меня может и не застрелят.


Эти поездки всегда такая отдельная маленькая жизнь, особенно когда живешь в огромной холодной квартире какой-то сумасшедшей художницы, у которой можно рисовать на стенах (но только в спальне и только карандашом), а ванна встроена в деверянную ступеньку прямо у изножья кровати. На большой внешний подоконник кухни приходил пить зеленую воду из битого горшка миниатюрный дикий израильский голубь, далеко не такой противный, как обычные городские (они там тоже водятся). За десять дней вода почти совсем испарилась на солнце, но потом начались дожди.


Зато теперь за окном внезапно снег, а не древнее алоэ среди вкопанных тарелок в розочках. И куча дел, уже внутри.
А всего-то пару дней назад главным напряжением дня было привести себя в божеский вид перед выходом из дома. Эх.
Отдыхать не работать.